Дневник Артёма — предмет Metro Exodus.
Представляет собой раскрытую папку, которая лежит возле радиопередатчика на каждом уровне игры (без выхода из «Авроры») и содержит в себе мысли Артёма на данный момент, что позволяет найти ответы на некоторые интересующие вопросы относительно сюжета, персонажей, фракций, мутантов, снаряжения и оружия игры.
Содержание
Дневник
Когда год за годом в эфире лишь вой помех, белый шум и пустота, как поверить, что мы не одни на Земле?
Жена, братья по Ордену, друзья, люди с моей родной станции... Никто мне не верит. Они уверены, что эфир пуст. Что кроме нас, укрывшихся в московском метро, в Последней войне не выжил никто. Мы одни на этой планете, и в Метро это знает каждый.
Но однажды я своими ушами слышал позывные! Да, потом помехи перекрыли их навсегда, но позывные были! А это значит, что где-то, наверху, под небом, есть место, пригодное для жизни. Что мы не обречены доживать свой век под землёй!
Но мне не верят...
Мы стоим в сотне километров от Москвы. Стоим и проверяем дозиметры, потому что все они показывают почти нормальный фон, будто сговорились. Но эта потрясающая новость никого особо не радует... Ребята не понимают, что делать дальше. А лично я жду ответов на вопросы. И надеюсь, что командир, которому я до сих пор доверял безоговорочно, будет очень убедителен в этих ответах.
После долгих лет в подземелье, воздух на поверхности казался нам невыразимо свежим, пьянил... Но эйфория, в которой пребывал экипаж, объяснялась не этим. У нашего путешествия появилась настоящая цель, её дал нам сигнал из правительственного бункера на Урале.
Двадцать лет мы считали, что нет больше ни правительства, ни президента, ни армейского командования. Оказывается, все они спаслись. Только где они были, когда мы жрали друг друга в подземельях метро?
Когда мы доберёмся до Ямантау, мы обязательно у них спросим об этом... Только доберёмся ли? То, что когда-то было нашей страной, теперь по словам Мельника захвачено врагом, и нам придётся прорываться с боем. Маленький отряд против оккупационных армий... Каковы шансы получить ответ?
Но, отправляясь на разведку церкви, мы с Аней не задавались этим вопросом, а дышали полной грудью, шлёпая по весенним лужам как вырвавшиеся на прогулку после долгой болезни дети...
Когда я догрёб на изрядно подгнившей, но на удивление продолжавшей держаться на воде лодке до цели, стало понятно, почему наше появление привело местных в такой ужас. Эти фанатики отчего-то уверены, что старый мир погубило электричество, и любой техники боятся, как чумы. Хотя в чём-то они и правы — разве не научный прогресс позволил нам уничтожить нашу цивилизацию?
Я не попался в их ловушку лишь благодаря маленькой девочке и её маме, которых сектанты удерживали в этой промозглой развалине около года... Если они способны на такое, то можно ли было рассчитывать, что нас пропустят через мост?
Может быть... Кате с Настей удалось улизнуть из церкви, но боевики, примчавшиеся с моста ловить наглого еретика, меня заметили. Хорошо хоть, тогда обошлось без жертв... К тому же, в результате у нас появился надёжный источник информации о сектантах, и мы могли надеяться разузнать о них что-нибудь такое, что помогло бы нам вести с ними переговоры на равных.
Катя с Настей рассказали нам не только о сектантах, но и о Кресте, механике-бродяге, который местным встал поперёк горла из-за своего ремесла. Ничего, теперь Крест — член нашего экипажа. Пускай эти мракобесы пользуются хоть палкой-копалкой, а нам такой мастер на все руки точно пригодится.
Пока я искал Креста, Аня нашла на свою голову приключений... Провалилась в какой-то подвал, ударившись при падении головой, и надышалась, кажется, какой-то химической дряни, которую там бросили чёрт-те сколько лет назад. Ничего страшного, она уже снова на ногах, но я всё ещё зол на Мельника — надо же было так накрутить нас всех, что в драных тряпках мы видим знамёна американских оккупантов! Никаких оккупантов в этой глуши мы не нашли, да и химия в подвале была наша, родная. Хорошо хотя бы, что она за эти годы выдохлась.
Добыть дрезину, которую Крест оставил в старом разгрузочном терминале, оказалось совсем не просто. Полузатопленное здание было логовом огромного сома, одного из столпов местной безумной пародии на религию. Надо отдать должное сектантам: терминал они превратили в настоящее святилище, а ведь там, помимо сома, обосновались полчища мутантов, которые, понятно, были чертовски рады меня видеть.
Огромная мутировавшая рыбина, которую местные боялись до судорог, нам не помешала. Смешно, правда, что они молятся рыбе, как Богу... Неужели человек способен вылепить себе Бога из чего угодно? Хотя можно ли назвать людьми уродов, с которыми нам пришлось воевать...
В результате этих хлопот мне удалось довольно успешно обменять немного патронов на отличную дрезину, без всяких затруднений доставившую на стоянку «Авроры» приспособленный к длительному путешествию пассажирский вагон. Именно на нём Катя в своё время прибыла в это проклятое место... Правда, перед этим из вагона пришлось вычистить скопившийся там мусор.
Меся весеннюю грязь среди ржавых вагонов и гулких остовов заброшенных зданий, я почему-то думал, что бандитов, как и отравленный московский воздух, мы оставили далеко позади. Сейчас, конечно, понятно, что надеяться на это было глупо — человеческую природу не изменить, и анархия не может не вынести на поверхность самое мерзкое, что в ней есть. Прекрасное всегда неповторимо, а вот уродливое поразительно однообразно...
Вот и эти бандиты, закоренелые преступники или просто обездоленные пронёсшейся над ними войной и оттого растерявшие значительную часть человечности люди, отличаются от наших старых знакомых из метро разве что одеждой да кличками. А вот грабят, убивают и хватают мирных людей, чтобы потом продать их в рабство, они точно так же...
Как бы я ни относился к сектантам, оставить их в руках этих мерзавцев мог бы только законченный подонок... Конечно, бандиты по-прежнему терроризируют местных. Да что там — прямо сейчас они, наверное, измываются над новыми пленниками. Но я спас хоть кого-то... просто потому, что иначе поступить не мог...
Уговорить сектантов пропустить нас через мост можно было и не пытаться, а значит, нужно было брать дело в свои руки и просто поставить их перед фактом, опустив разводную секцию моста. Вот только о том, чтобы пробраться на мост с суши, нечего было и думать, а значит, оставался только один путь — с реки, откуда сектанты нас никак не ждали. И сделать это было удобнее всего, позаимствовав буксир речных торговцев.
К счастью, их капитан не был дураком и сдался без боя, как только заглянул в направленные на него стволы — команда буксира не заметила, как мы пробрались на борт.
Мост, который для нас был просто препятствием на пути, для сектантов оказался буквально всем: безопасным убежищем от ненавистных электрических «демонов», домом, храмом, крепостью...
Неудивительно, что они не горели желанием пропускать через него всех подряд. Правда, особой бдительности охрана моста, усыплённая безопасностью, не проявила — по крайней мере, нам с Князем удалось пробраться в самое сердце их святыни незамеченными. Мельник не зря обучал нас исскуству скрытности и тайных спецопераций. Силантия мы застали врасплох — и ему оставалось только капитулировать.
И вот Волга позади. Позади встреча с первыми людьми, которые все эти годы жили под солнцем и небом, которые ничего не слышали о том, в каких условиях мы существуем в Метро.
Когда я принял первые радиосигналы от выживших за пределами Москвы, я думал, что люди на поверхности окажутся совсем другими, чем мы — ведь они должны быть свободны от страха, от обречённости, от безнадёги.
Мы в Метро знали, что не живём, а доживаем, что будущего у нас нет. Почему-то мне казалось, что люди, у которых есть завтра, будут мудрей нас, свободней, благородней и разумнее, но они оказались такими же несчастными, оболваненными и потерянными, как и мы. Может быть, дело и не в Метро, а в нас самих... И если мы будем творить тут, наверху, то же самое, что делали под землёй — никакого прекрасного будущего мы не построим. Впереди нас ждёт огромный, бескрайний мир. Я уверен, мы сумеем найти в нём то, что ищем... Если по пути нас не уничтожат оккупанты.
Волга осталась позади. Перед нами — бескрайние просторы России. В последний момент мостовики, похоже, поверили, что мы не демоны, и пропустили нас с миром. Анна была права — мы вторглись в их мир, и не нам его разрушать, каким бы глупым он не казался. «Электричество — грех»... А чем это хуже вранья о том, что «весь мир мёртв» и идти некуда? А ведь с этой удобной ложью согласилось всё Метро... В Ямантау мы по крайней мере узнаем, была ли эта ложь во благо — ведь обещанных оккупантов мы пока не встретили...
Мы подъезжаем к цели нашего долгого путешествия — правительственному бункеру Ямантау. Прямая связь с ним окончательно испарила обиду Мельника на меня за то, что я «разрушил прежнюю жизнь».
Он очень волнуется перед обещанной встречей с министром обороны... Наверное, для кадрового военного это действительно важно. Ребята же не разделяют его восторга, и задают непростые вопросы: где базы оккупантов? Почему вокруг только глушь и дикари?
Кто мешает правительству поднимать страну с колен? Что тут творилось все эти двадцать лет? Мельник уверен, всему найдется объяснение. Его простят, нас с Аней простят тоже, и все поедут домой...
В Метро.
Три месяца в пути, три месяца испытаний... После Ямантау мы уже готовы к чему угодно.
От центра связи «Каспий-1» нас отделяют считанные километры. Найдётся ли на хранящихся там картах безопасное от радиации место, где мы сможем, наконец, спокойно жить? Не знаю...
Но что нам остаётся, кроме надежды? Пустыня даёт о себе знать — экипаж всё больше страдает от жары и жажды, да и «Аврора» не в лучшей форме. Уголь кончился, и её пришлось перевести на «подножий корм» — старые шпалы и хворост.
Вот только хвороста становилось всё меньше, а штабеля старых шпал всё чаще оказывались частично, а то и полностью занесены песком и, хотя радиация была в норме, никаких признаков жизни, кроме редких руин и ржавых остовов кораблей, не было заметно...
Тем не менее, на очередном километре пустыни за «Авророй» увязалась машина, вскоре свернувшая в развалины небольшого посёлка. Его стоило разведать, но отправившись туда, я оказался застигнут песчаной бурей. Пока я прятался от бури в полуразрушенном здании ресторана, на меня напал местный бандит. Обошлось тем, что я его вырубил, но бедолага, вроде, дышал. Забрал в качестве компенсации его тачку — и испортил себе отношения с его братвой.
Но договориться с бандитами по-хорошему у нас всё равно не вышло бы: от Мельника пришло задание сопроводить и прикрыть от них одну девчонку, Гюль. Она — командир местных партизан, или что-то вроде этого... Куда ни сунься, кругом одна сплошная грызня...
Гюль оказалась неформальным лидером местного «движения сопротивления». Несмотря на то, что активной поддержки превращенные в рабов местные жители ей практически не оказывали, она много лет сражалась с поработителями, и стала своего рода легендой как среди рабов, так и их хозяев. Первые на неё чуть ли не молились, вторые — боялись и ненавидели. Неудивительно, что обнаружив, наконец, последнее убежище Гюль на старом маяке, бандиты немедленно его осадили.
Помочь Гюль в борьбе за свободу её народа мы, конечно, были бы рады — но прежде всего нужно было найти центр связи, и здесь встреча с девушкой нам очень помогла, ведь о расположении бункера она знала не понаслышке. До войны там работала её мать, и Гюль помнила, что даже после обмена ядерными ударами центр ещё какое-то время продолжал функционировать, собирая карты заражения местности, так что спуститься туда и найти их определённо стоило.
Мне удалось добыть карты и доставить их на базу. На их расшифровку требовалось время, но у нас были и более насущные проблемы. Большинство ребят слегли от жары и обезвоживания, а «Авроре» не хватало воды и топлива даже на то, чтобы сдвинуться с места. Всё это было у местного бандитского главаря, Барона, но делиться он был не расположен...
Учитывая нашу тяжёлую ситуацию и опыт «общения» с нефтяниками, полковник решил не ждать милостей судьбы, а взять всё в свои руки. И для начала экспроприировать у бандитов цистерну питьевой воды, без которой нам просто настала бы хана.
Конечно, я не мог не вмешаться, обнаружив в пустыне тюремный корабль. В его трюме бандиты держали своих пленников, выколачивая из них волю, превращая их в свой домашний скот... Бандиты, конечно, охраняли свой живой товар — но, похоже, боялись лишь побегов, я сравнительно легко сумел освободить пленников. Уже ради этого стоило ехать в эту Богом забытую пустыню.
По дороге к очередной цели, я заметил в одном из оврагов укреплённое жилище местных. От них можно было узнать побольше о положении дел, так что я решил туда свернуть. Однако, у жилища обнаружилась группа бандитов, пытавшихся выкурить его владельцев.
Но сейчас я не имел права рисковать. От меня зависела судьба всего экипажа «Авроры»... Мне пришлось выбирать между своими и чужими.
У входа в пещерный город, через который можно было пробраться к самому Источнику, я встретился с Дамиром. Кажется, в этих местах Дамир изменился... Словно вспомнил о своих забытых корнях, которые так долго отрицал. Поначалу он не чувствовал связи с этими загнанными, несчастными, порабощёнными людьми, с которыми у него общая кровь... Но с каждым часом, проведённым в пустыне, его отношение к ним менялось. Он хотел увидеть город в пещерах — но тот принёс ему только разочарование. По крайней мере, мы нашли Источник...
Бандиты охраняли его, как зеницу ока, и чтобы увести грузовик, нужно было открыть ворота построенной ими крепости. Дело осложнялось тем, что помимо бандитов, в укреплении было много рабов. К счастью, цели удалось достичь без лишней крови.
Пока мы с Дамиром были заняты грузовиком, бойцы Барона атаковали «Аврору». Их удалось разгромить, но убраться из этой проклятой пустыни мы всё ещё не могли: не было топлива для локомотива. Пока остальные готовили «Аврору» к отъезду, я, Гюль и Дамир отправились в нефтяной терминал за цистерной с топливом.
Предполагалось открыть ворота изнутри, чтобы ребята могли подъехать на дрезине, прицепить цистерну, и удрать до того, как бойцы Барона успеют очухаться.
Добраться до цистерны было непросто — на территории нефтяного терминала оказалось множество рабов и надсмотрщиков из местных, но всё же первую часть плана удалось выполнить, не проливая крови.
Но потом всё пошло наперекосяк. Нас заманили в ловушку, а Барон проявил милость, предложив нам капитулировать и стать его вассалами... Но и из этого не вышло ничего. Пока мы отвлекали его внимание, Гюль подорвала вышку, а Аня покончила с мерзавцем.
Куда бы не ступила наша нога, везде мы видим одно и то же: самозваные царьки, фанатики, насильники и людоеды с упоением истребляют друг друга, а добравшись до власти, угнетают всех прочих... Война ли тому причиной, или просто война освободила этих людей от оков цивилизации? Озверели мы или всегда были зверьми? Я надеялся, наверху мы снова будем людьми, но надежда эта тает с каждым днём.
В любом случае, мы сделали для свободы народа этой выжженной солнцем пустныни всё, что могли. Не сомневаюсь, что Гюль никогда не даст им забыть уроки рабства и их собственную жажду свободы, едва не угасшую совершенно под пятой Барона. Жаль, что мы так и не нашли родственников Дамира — но его настоящая семья, настоящий дом здесь, на «Авроре».
Фанатики с Волги, людоеды из бункера в горах, рабовладельцы с берегов высохшего моря... Сколько же чудовищ породила война! Или они были всегда, а война лишь дала им возможность проявиться во всей красе, и теперь от них никуда не деться?
Всё же, терять надежду рано. Мы всё ближе к нашей мечте — найти пригодное для настоящей жизни место, без радиации и мутантов. На добытых в пустыне картах обнаружилось несколько многообещающих вариантов, и весь экипаж с нетерпением ждёт решения Полковника, куда же «Аврора» отправится дальше... Пока же поезд плавно катится на восток, экипаж отдыхает, а Степан сделал Кате предложение, от которого та не смогла отказаться.
Мне трудно называть себя религиозным человеком... Но сейчас я прошу всех Богов... Пожалуйста, храните Аню... И пусть долина излечит её недуг.
А пока мы с Алёшей едем на разведку — мало ли, какие опасности таятся в этой долине... Хотя Алёша, по моему, и правда считает, что там его ждут женщины...
Если это действительно так, то лучшего компаньона для этой операции и не придумаешь...
Пока Алёша, отправившийся со мной на разведку долины, восторгался видами и предвкушал встречу с местными жительницами, я молился всем Богам, чтобы лесной воздух действительно помог Ане. Но Боги припомнили мне моё прежнее неверие. Река размыла склон, и наша дрезина ухнула в её воды вместе с рельсами.
Вода оказалась ледяной, а течение невероятно сильным. Чтобы выплыть, пришлось сбросить рюкзак с оружием. И всё же, выбрался я из реки только чудом — меня выбросило прямо на камни. Неподалёку от места, где я очнулся, обнаружились развалины детского лагеря. Несмотря на плачевное состояние, лагерь заброшен не был — там я наткнулся на местных. К счастью, на бандита я не был похож, так что сразу стрелять они не стали.
Но всё же, хоть они и предупреждали меня не заходить на их территорию, пришлось рискнуть. Мне нужно было добраться до цели, а лишним временем на уговоры я не располагал, так что просто проскользнул мимо их постов. Я понимал, что это — наверняка не лучшая идея. Если бы была возможность связаться с «Авророй», обязательно попробовал бы организовать официальные переговоры. Но передатчик нахлебался воды, а о ремонте на месте не могло быть и речи — к сожалению, Тэтэшник с Крестом остались на «Авроре».
Поблуждав по лесу, я умудрился попасть в простейшую ловушку. Стоя вокруг сети, в которой я болтался, охотники, нимало меня не стесняясь, делили мои ботинки... Странным образом, они напоминали заигравшихся в казаков-разбойников детей. Эти «Дети Леса» оказались застигнуты войной в виденном мною раньше лагере, но выжили, несмотря на нападения бандитов и мутантов.
Со временем они, как я понял, разделились на две группы — «Пиратов» и «Пионеров». Оба лагеря одинаково чтят заветы некоего Учителя, но явно расходятся в их трактовке... «Пираты» озлоблены и непримиримы, они готовы нападать на всех, кого считают врагами. А «Пионеры» показались мне более миролюбивыми, они просто охраняют свою территорию, да и представления о добре и зле у них сохранились. С ними можно было договориться — было бы о чём договариваться.
В этот раз, впрочем, мне наверняка не поздоровилось бы. Не знаю, кому в конечном итоге достались бы мои ботинки, но спору положил конец медведь, гигантская мутировавшая тварь, разогнавшая моих незадачливых пленителей. С Хозяином Леса, как звали его местные, мне предстояло встретиться ещё не раз...
Двинувшись в ту сторону, куда убежали выжившие охотники, я нашёл одного из них смертельно раненым. Удрать от медведя ему помешал мой рюкзак, выловленный из реки... Я хотел как-то помочь ему, но сделать ничего уже было нельзя. Жаль беднягу — ведь получилось так, что он вернул мне рюкзак, который я уже и не надеялся увидеть...
Теперь мне нужно было как можно скорее найти Алёшу... Из переговоров охотников стало ясно, что он жив, что он в плену и ждёт приговора какого-то «Лесного суда» в их главном лагере выше по течению. Я должен был его освободить до того, как эти дикари огласят ему приговор.
Алёши в лагере я не обнаружил, зато удалось подслушать заседание «Совета вожатых», на котором «Пираты» прямо заявили о своих намерениях напасть на «Аврору», а «Пионеры» прямо настаивали на том, чтобы только защищаться. Пиратов, в сущности, тоже можно было понять — до сих пор сюда забредали только пришлые бандиты и мародёры, с которыми приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть. Жизнь научила их быть первыми.
А ещё она превратила их в безжалостных воинов. Трупы врагов они развешивают вдоль своих границ, чтобы другим было неповадно. И всё же Алёше удалось размягчить кое-чьё сердце: среди «Пионеров» нашлась девушка, которая освободила его. Пожалела? Или поддалась его обаянию? Похоже, наш котяра не зря надеялся на романтические приключения... Местные сказали, что он направился к старой церкви, которую мы приметили ещё с дрезины, а значит, мне тоже пора было отправляться туда.
По дороге мне показалась заброшенная деревенька — аванпост «Детей Леса». Бандиты захватили его, а теперь готовились разгромить и их главный лагерь. И хотя местные встретили меня неприветливо, позволить бандитам и дальше мучать пленников я не мог. Разделавшись с бандитами, я отправился дальше. Дожидаться, пока к спасённым пленникам подойдёт подмога, не было времени. Справятся и сами как-нибудь.
Правда, у церкви меня ждал Хозяин Леса... Тут этой твари никто не мог дать отпор — но мы-то знаем, что самый страшный из всех хищникрв на Земле — это человек. Ты Хозяин Леса, тварь, но мы — хозяева мира. Проваливай и скажи спасибо, что я тебя не добил... Мне только нужно было попасть в эту чёртову церковь, а то тебе бы несдобровать...
Вместо Алёши в церкви меня встретила Оля — девушка, которая его освободила. Как я и подозревал, Алёша собирался подождать меня на плотине, так что туда я и отправился. Оля рассказала, что добраться туда можно было только с помощью лодки, и даже объяснила, где её взять. Надо будет не забыть передать Алёше привет от неё...
От плотины меня отделяло ядовитое болото, где «Пираты» построили настоящую крепость и держали оборону от постоянно наступавших мутантов. Не могу не отдать «Пиратам» должное — самоотверженности и смелости им не занимать... Они стоят насмерть на пути неумолимой угрозы, несущей смерть всему их мирку... Так и наш Орден защищал московское метро, теряя людей, с каждым годом отступая всё глубже в туннели, осознавая всю тщетность борьбы, но не сдаваясь.
Они открывали огонь по любой движущейся цели, так что и на меня наверняка напали бы, попадись я им на глаза. Выход был один — попытаться проскользнуть незамеченным. Если бы я прорвался бы с боем, долине пришёл бы конец: следом за мной в брешь в её обороне ринулись бы мутанты... Нет, этот форпост нельзя было брать штурмом.
После болот меня ждали тёмные туннели, облюбованные жукопауками... Выбрвшись на свежий воздух я, наконец, увидел Алёшу. До плотины было рукой подать и, казалось, что у нас всё получилось... Но радоваться оказалось рано...
На наш след вышел Хозяин Леса, мстительная тварь. Отступать было некуда, пришлось драться до конца. И лететь бы мне вместе с ним с обрыва, если бы не Алёшино своевременное вмешательство...
Когда мы с Алёшей уже собирались, наконец, переправляться по троссу на плотину, нас догнали охотники... К счастью, возглавляла их Ольга, весьма уважаемая охотниками вожатая, с которой Алёша успел познакомиться во время своего пребывания в лагере «Детей Леса», так что нас отпустили с миром. Но на «Авроре» нас ждали плохие новости — Ане стало гораздо хуже...
Пока Аврора шла вдоль отравленного моря, развалившегося за плотиной, все молчали... Мы ведь верили, что вернёмся. Теперь, увидев зависший над долиной Дамоклов меч, мы знаем — этому не бывать.
Алёша весь извёлся от волнения, ведь там осталась Оля... Может быть, ему и удастся с ней связаться, предупредить...
Что будет дальше? Да что угодно, я готов ко всему... Кроме одного. Аня... Пожалуйста, держись... Без тебя мне незачем жить, не о чём мечтать... Тем более, что если бы не моя мечта, ты сейчас была бы здорова...
Аня пока держится. Она верит в меня, верит в нас, и верит не зря. Тысячи километров остались позади. Перед нами — Новосибирск, мёртвый город, в холодном радиоактивном сердце которого таится надежда на жизнь, лекарство, способное спасти её...
Год назад мы покинули отравленные руины Москвы, и вот мы снова въезжаем в скованный зимой и радиацией город. Найдём ли мы когда-нибудь место, пригодное для жизни на поверхности? Может быть… Но сейчас, мы возвращаемся в подземелья метро, чтобы спасти Аню.
Улицы забиты брошенными машинами и заметены снегом. Дальше не проехать, пойдем пешком. Снаружи мы сможем побыть совсем недолго, и хотелось бы сберечь побольше времени на поиски в Институте - но сейчас главное добраться до метро.
Что происходило здесь, в последние месяцы жизни города? Как смогли они выжить так долго при таком загрязнении, и почему убивали друг друга с таким остервенением? Война - ладно, но массовые расстрелы? Неужели даже глядя смерти в лицо мы, люди, не можем не вести себя как звери?
Даже в этой промерзшей насквозь, радиоактивной братской могиле все же теплилась жизнь... Последний росток ее, последняя попытка мертвого города уцепиться за будущее - одинокий, обреченный, но не сдавшийся мальчик. Рядовой Кирилл Хлебников...
Кирилл отдал нам самое дорогое, что у него было, последние дозы радиопротектора... И нечто даже более ценное - надежду найти наконец пригодное для жизни место, и теперь мы просто обязаны вернуться на Аврору вместе с ним. Иначе - грош нам цена...
Снова я остался один... Несмотря на "зеленку", времени у нас мало, так что пришлось разделиться. Конечно, идя сюда мы ничего не знали о карте, за которой отправился отец Кирилла , но простим ли мы себе, если, даже добыв спасение для Ани, упустим такой шанс найти будущее для нас всех? Конечно, нет... Именно поэтому я снова один в туннелях. Но жаловаться грех, мне не привыкать...
Я у цели. Громада Института с ее километрами коридоров и комнат меня не остановит, как не смогут этого сделать призраки, мутанты и радиация. Впереди - жизнь, жизнь Ани, и я дотянусь до нее даже если придется пройти все круги ада.
Я знал... Знал, что Полковник найдет карту, что приедет за мной. Но что он вколет мне свою дозу радиопротектора... Надо спешить. Скорее к точке встречи с Авророй! Может быть, еще не поздно...
Экипаж
Аня, моя Аня... Я с самого начала думал, что не достоин тебя... Кто был я? Странноватый парнишка с окраиной станции, мечтатель с голосами в голове, искатель приключений на свою задницу. Кто была ты? Самая красивая девушка метро, единственная дочь легендарного сталкера. Лучший снайпер спартанского Ордена... Но помнишь, ты сказала мне: «Крутых кругом было пруд-пруди...» Господи... Сколько нам с тобой пришлось пройти, Аня, сколько пережить...
У нас были светлые дни. И у нас были чёрные дни. Между нами остывало и разгоралось снова. Я уходил от тебя, но не мог уйти слишком далеко. Ты хотела нормального человека, но ты приняла меня таким, какой я есть. Ты единственная не считала меня безумцем, когда я день за днём поднимался на поверхность, чтобы слушать радиоэфир и искать сигналы от других выживших.
Ты знала, что каждая вылазка означает для меня новую дозу радиации, что каждая вылазка уменьшает наши с тобой шансы завести здоровых детей... И всё же ты отпускала меня наверх, ты не запрещала мне мечтать. Я всегда чувствовал на себе твой взгляд – и когда ты прикрывала меня в бою, и когда я сбивался в пути... Я был в твоём прицеле. Я всегда знал — тебя никто не заменит. Мой личный ангел-хранитель — ангел-смерти. Если это не любовь, что тогда любовь?
Ты хотела верить мне, Аня — но у тебя не получалось. Ты пыталась не слушать своего отца — и не могла. Мельник твёрдо верит, что наша страна оккупирована иностранными войсками, что война всё ещё продолжается — и из-за него мы всегда на страже, всегда ждем удара в спину, везде ищем следы вражеского присутствия. Он накрутил нас. Он накрутил Аню... В заброшенной деревушке неподалеку от моста она так хотела найти НАТОвских оккупантов, что в застиранной футболке на антенне ей почудился американский флаг. Она сунулась туда и провалилась в хранилище каких-то химикатов. Слава богу, за годы после войны химия выветрилась, и Аня отделалась парой ушибов. И, конечно, химия была наша, родная — иностранные войска тут никогда не бывали.
Я ведь говорил Ане, что её отец вбил себе в голову какую-то ересь и отказывается принимать очевидное — но она слишком любит его, чтобы понять это! В правительственном бункере под горой Ямантау мы не нашли никакого правительства, к которому так рвался Мельник. Одни озверевшие дикари, когда-то бывшие рабочими и военными, но утратившие человеческий облик и скатившийся до пожирания человечины... Аня попала к ним в плен, и я еле успел вырвать её из лап каннибалов. Она сорвалась, накричала на отца, который никак не может поверить, что война давным-давно кончилась — но, кажется, уже простила его.
Очень надеюсь, что с картами, найденными нами на Каспии, Аня сможет, наконец, убедить своего отца, что о войне и оккупантам можно забыть. Давно пора нам поселиться где-нибудь, найти новый дом. Дом, где мы с Аней наконец сможем стать настоящей семьёй.
Анечка, любимая моя... это я во всём виноват, это я недоглядел — не услышал твоих позывных, когда ты упала в то треклятое хранилище, когда ты надышалась этой дряни... Господи, что мне делать? На свадьбе Стёпы и Катерины Ане стало плохо, у неё кровохаркание... Говорят, отравляющее вещество гложет её лёгкие... Лечить это нечем, можно только пытаться облегчить её страдания и надеяться на чудо... Аня держится молодцом, отшучивается... Она же не принцесса на горошине, она же пацан... Но я никак не могу перестать задавать себе вопросы — мог ли я это предотвратить? Один ли я тут виноват? Как её спасти? Господи, сколько ей осталось?!
Нет, я виноват в другом — и в гораздо большем. Я потащил Аню, мою драгоценную Аню за собой из Москвы, из метро, где она могла бы вполне прожить полную жизнь, где могла бы родить и нянчить своих детей — наших детей... Куда? На смерть. В долине, в той самой долине, куда мы ехали через полмира в надежде на целебный лесной воздух, Ане сделалось ещё хуже. Теперь её единственный шанс — регенерационный препарат «Ренерган-Ф» из записок Катиной мамы. Этот шанс — один из миллиона, и за эту одну миллионную я готов умереть. Мы едем в Новосибирск.
Мельник... Полковник Мельников, Святослав Константинович... Основатель и бессменный командир Ордена, который мы между собой называем Спартой. Он подбирал каждого спартанца отдельно, он обучал каждого лично. Мельник — единственный, кто откликнулся, когда моей родной станции угрожали полчища Чёрных. Единственный, кто не побоялся встать между коммунистами и Четвёртым Рейхом, между Сциллой и Харибдой, и сумел предотвратить чудовищную бойню, которая могла бы стать подлинным концом нашей цивилизации. Именно Мельник принял меня в Орден — и благословил мой союз с Аней... со своей единственной, любимой дочерью. Я стал его зятем, но так никогда и не отважился назвать его «папой»... Только «товарищ полковник», только на «вы».
При обороне бункера Мельник потерял своих лучших бойцов — и себя прежнего. Он ожесточился, в нём что-то перегорело навсегда. Он стал гораздо нетерпимей к тем, кто с ним не согласен... Иногда мне кажется, что он жалеет, что отдал свою дочь за меня. Наверное, его идеальным зятем был бы Хантер. Только вот Хантер пропал, а я затягиваю его дочь в такой водоворот, из которого уже не выбраться, может быть никому из нас...
Я втянул Мельника в самую жуткую авантюру в его жизни: чтобы спасти свою дочь — и меня заодно — он был вынужден пойти на государственную измену. Мельник убеждён, что война не закончилась, что все эти годы Москва держала оборону от иностранных оккупантов, была вынуждена притворяться мёртвой, чтобы не навлечь на себя убийственный финальный удар...
Но Аня по-прежнему его дочь, а я по-прежнему его верный боец — и он на старости лет рискует всем, что у него осталось — своим особым положением в Метро. Своим добрым именем, большей частью своего Ордена — чтобы выручить нас и выпутаться самому. Мы едем к горе Ямантау, в ставку верховного Главнокомандующего. Только первые лица нашей сгинувшей страны могут теперь простить полковнику Мельникову его измену — если они вообще согласятся выслушать его...
Но вот незадача — уже не первый день, как мы выехали за пределы Москвы, а никаких оккупантов на нашем пути пока не встретили...
Для каждого из нас Ямантау стало огромным разочарованием — но для Мельника то, что мы обнаружили в заброшенном бункере верховного Главнокомандующего, обернулось настоящей катастрофой. Мало того, что выяснилось — полковнику не у кого просить прощения за измену, никакого Верховного давным-давно нет, и тем, кто заполучил власть над Метро, никто не указ... А значит, прощения Мельнику не заслужить и в Москву никогда не вернуться... Мало того, что остаток дней ему предстоит провести изгнанником-инвалидом, который вместо грозного и всеми чтимого Ордена командует кучкой дезертиров... Но ведь получается ещё и так, что всё, за что он сражался в Метро — было зря? Никаких признаков того, что война всё ещё продолжается, нет. Значит, в Москве бравый полковник просто помогал горстке самозванцев дурить и запугивать всё население Метро — пусть и по незнанию! Как он смог справиться с этим ударом, как смог взять себя в руки и командовать нами снова? Я, может, и ненавижу его за твердолобость и за слепоту — но не могу не восхищаться им за самообладание и храбрость...
И даже на Каспии, в пустыне, когда почти все наши слегли от обезвоживания и болезней, Мельник держался, как кремень. Координировал операции, раздавал приказы, жертвовал бойцам свою последнюю воду — и неутомимо искал себе оправдания. Но именно на Каспии Мельник, наконец, признал, что война кончилась давным-давно, не успев толком начаться, что никакие американцы нас не оккупировали, что все его подвиги в Метро были напрасны... Он, похоже, смирился и даже с тем, что дни его боевой славы подходят к концу, а впереди ждёт старость — бесславная и тихая, в какой-то лесной глуши... Только с одним Мельник не был готов смириться — с тем, что жизнь его любимой дочери находится в опасности... Пережить Аню — вот был для него подлинный невообразимый кошмар.
Анина жуткая болезнь примирила нас со Святославом Константиновичем. Вначале он во всём обвинял меня — ведь, если бы я не потащил Аню за собой искать других выживших, ничего этого не случилось бы. А я винил во всём его — если бы он не внушил нам, что кругом иностранные оккупанты, Ане не примерещился бы американский флаг над тем хранилещем...
Он считал меня фантазёром и эгоистом, я проклинал его за упрямство и солдатскую зашоренность... Но сейчас я просто чувствую, как ему больно — от собственного бессилия. Мельник — человек, потерявший всё из-за меня... Последнее, что у него осталось — его любимая дочь, моя любимая, несчастная, ненаглядная жена, Аня. Сейчас мы должны забыть обо всём, что нас развело по разные стороны баррикад — чтобы спасти её, или хотя бы попытаться это сделать.
Дамир — пожалуй, самый спокойный из членов нашего экипажа. Он всегда выручит, взвалит на себя самую тяжёлую часть работы, выполнит самое сложное и опасное задание... А потом, вместо того, чтобы спокойно принять заслуженную похвалу и благодарность, станет краснеть и рассказывать, что на самом деле просто стоял с краю, и всё получилось само... У Дамира только одна чувствительная тема — его имя. Имя, которое досталось Дамиру от его отца вместе с половиной крови. Дамир не может простить отца за то, что тот бросил его мать — и не хочет признавать в себе его кровь, кровь степных кочевников...
Но, увидев, какому унижению подвергаются люди его крови на Каспии, Дамир переменился... И теперь для свободы своего народа Дамир уж точно сделал, что мог. Пора двигаться дальше! В конце концов, кроме крови кочевников, в жилах Дамира течёт и кровь «спартанца» — и её голос оказался сильней.
Князь Тьмы… Игорёк Князев. Самый молодой из нас, самый храбрый, дурила. Кто-то пошел в Орден от отчаяния, кто-то прибился к нам, чтобы защищать людей от нечисти… А Князь просто отчаянно любит приключения. Стоит Мельнику спросить — «Есть ли добровольцы?» и Князь всегда орёт «Я!». Каким сложным и опасным ни было задание.
Жалко, в Ордене медалей не дают — иначе Князь весь бы был ими увешан. Он всё время смотрит на старших бойцов. Всё время, соревнуется с ними — у кого сколько скальпов? У кого сколько ранений? У кого сколько выполненных миссий? И почему-то особенно сильно он заглядывается на меня, вечно себя со мной сравнивает… Аня мне как-то сказала: «Вот ты всё время ноешь, Артём. А тут есть люди, которые просто мечтают быть на тебя похожими!». Это о Князе. Неужели правда?
Вот называет себя Князем Тьмы, а сам — светлый человек, дурила, конечно, и щенок — рискует почем зря — но удача любит отважных! Если бы он не провернул свой фокус со старым мракобесом Силантием, ещё неизвестно, чем бы всё дело кончилось. Так ты скоро затмишь всех, на кого равняешься, Князь! Мы с тобой одной крови, ты и я — и я этим горжусь не меньше твоего!
Бессменный рулевой «Авроры», знающий её до последнего винтика и сердцем чувствующий малейшие изменения в работе любого из её многочисленных (и, честно говоря, порядком разболтованных) механизмов, Ермак настолько органично влился в наш отряд, что кажется, он был с нами всегда. А ведь мы с Аней встретили его на ганзейской базе, где он сначала помог мне найти её, а потом и угнать наш верный крейсер!
Хотя, конечно, с историей Ермака неудивительно, что он решил бежать из Москвы с нами... Мы узнали о том, что ганзейцы уничтожали всех, приходящих в Москву, за считанные часы до встречи с Ермаком, а ему пришлось жить с этим знанием месяцами. Сначала — из страха за жизнь дочери, а после её смерти — просто от безысходности...
Ермак говорит, у каждого человека есть пункт назначения — то место, куда ведёт его судьба. И когда мне становилось тяжко — подчас, просто невыносимо тяжело, — я всегда вспоминал его слова: «Это, может быть, и конечная станция, но это не твой пункт назначения, парень. Вставай и иди дальше!»
Спасибо тебе, Ермак.
Идиот сам себя назвал идиотом из природной скромности, а может быть, в честь героя Фёдор Михалыча Достоевского. На самом-то деле он самый образованный и искушённый из всех бойцов Мельника, и ещё в Метро он был его правой рукой, заместителем по самым чувствительным вопросам. Главный вопрос такой: что знает Идиот обо всей нашей ситуации — с людьми, которые вынуждены сидеть в Метро, с войной, которая то ли закончилась, то ли нет, с тем, кто в Метро кем правит и как...
Идиот любит поразглагольствовать, но при этом лишнего он не скажет — заболтает тебя своими рассуждениями: «С одной стороны так, а с другой — этак». Если тебе кажется, что истина где-то рядом — поговори с Идиотом, он тебя точно запутает. Одного не понимаю — что такому человеку далать в Ордене, чего он ищет в бою?
Но именно в бою Идиот преображается — куда только деваются его задумчивость и его говорливость? Он собран, чёток, беспощаден. Именно он на пару с Сэмом спас нас в бункере под горой Ямантау от людоедов, а потом сумел истолковать данные спутников и обозначить для нас новые цели. Чем больше полковник злится на меня, тем больше он полагается на Идиота — и я думаю, что когда Святослав Константинович решится всё-таки уйти в отставку, командование Орденом — или тем, что от него останется — он передаст именно Идиоту.
Алёша — истинная душа компании, записной Донжуан и завсегдатай самых злачных заведений на Цветном Бульваре и Театре, и наш главный инструктор по выживанию на поверхности. Он способен на глазок определить, простоит ли какая-нибудь руина ещё несколько лет, или готова обрушиться тебе на голову от малейшего прикосновения, что не раз выручало его в Москве.
Алёша, единственный из всего экипажа, похоже, воспринимает наше вынужденное путешествие как увлекательное приключение, очевидно, предвкушая новые знакомства — в основном, конечно, с представителями прекрасного пола.
И вот, в речной долине, где экипаж надеялся обосноваться, и где мы с ним утопили дрезину Креста и сами чуть не погибли, Алёша встретил любовь всей жизни, как сам он утверждает... Встретил, и тут же покинул — он, как настоящий друг, не мог бросить нас, а мы должны спешить в Новосибирск. Впрочем, я уверен, он вернётся к своей Ольге — Алёша слишком ненавидит расставания, чтобы не вернуться...
Сэм — один из лучших бойцов Ордена. Может быть, не самый сильный, не самый меткий, не самый быстрый, но способный почти на равных соревноваться с чемпионами «Спарты» во всех этих категориях, и определённо, самый необычный. Сэм — американец, морпех из охраны их посольства, оказавшийся в судный день в метро и по какой-то причуде судьбы ставший личным телохранителем полковника.
Во время битвы за Д6 Сэм лежал в лазарете с тяжёлым ранением, и долго ходил сам не свой из-за того, что не смог тогда защитить Мельника, закрыть его от опасности, как раньше... Встав на ноги, всё ещё обмотанный бинтами, Сэм не отходил от полковника ни на шаг, толкая его инвалидную коляску. Даже когда Андрей-Кузнец сделал Мельнику прекрасные протезы, и полковник научился ходить на них не хуже, чем на своих двоих, Сэм оставался его тенью и, конечно же, отправился с нами на «Авроре».
Все мы едем куда-то, в некий пункт назначения, как его называет Ермак — хоть никто из нас пока точно и не знает, где этот пункт назначения находится... И всё же, у Сэма он — свой. Если мир за пределами метро не уничтожен, значит, и в Штатах есть выжившие... И Сэм теперь не может перестать думать о своих родителях, которые, вполне может быть, всё ещё живы и ждут своего сына... По пути ему с нами или нет?
Пока мы стояли в ожидании ремонта «Авроры» и думали, как перебраться через Волгу, Сэм, наслушавшись разговоров об оккупантах, похоже, решил, что полковник ему не доверяет... Тяжело прослужить два десятка лет своему командиру верой и правдой, а потом вдруг оказаться заподозренным в предательстве... Но ещё тяжелей сродниться с бывшим врагом, а потом узнать вдруг, что твоя собственная страна вовсе не уничтожена... И если война продолжается — с кем ты, Сэм? Кто ты? Нет, война закончилась, Сэм. Война закончилась тогда же, когда и началась. Тебе не надо выбирать сторону, все выборы были давно сделаны за нас. Ты, как и мы все, должен просто оставаться человеком, вот и всё. Мы с тобой — боевые товарищи, бойцы Ордена, мы одни — против целого мира, Сэм, а внутри Ордена нет ни национальностей, ни гражданств. Без тебя мы бы остались навсегда в бункере Ямантау, нас бы сожрали наши собственные соотечественники. Такие вот пироги с котятами, мэн.
Я иногда думаю о тебе, Сэм, — теперь, когда конец нашего путешествия, будь он хорошим или плохим, всё ближе вырисовывается на горизонте... Я думаю — а как же ты? Ты без остатка посвятил себя нам, нашему делу, сначала Ордену, потом — спасению своего командира, и наконец — спасению моей Ани. Но когда наш поезд остановится, когда мы прибудем на конечную станцию, затерянную где-то в русской глуши — что будет с тобой? Когда наш поход закончится, Сэм, — ты ведь не останешься с нами? Где-то в твоей Калифорнии тебя ждёт, может быть, твой старик-отец, сушит рыболовные снасти, чтобы ещё раз поудить с тобой вместе... Ты же наверняка отправишься к нему, Сэм, когда «Аврора» встанет на вечный прикол, а? Ты же захочешь вернуться домой, даже если для этого придётся пройти пешком до Владивостока и переплыть океан?
В повседневной жизни Степан настолько добродушен, что удивительно, как он вообще оказался в Ордене — всё-таки, мы военная организация. Но это только пока не увидишь Степана в деле — в бою. Силы в нём немеряно, боли он не чувствует, страха не знает. Тяжеленный ручной пулемёт поднимает легко, будто это обрез какой-нибудь. Счастье, что мы с ним сражаемся всегда по одну сторону баррикад — не приведи Бог нам встретиться с таким врагом!
До тех пор, пока Степан не повстречал Катерину, в неповиновении командиру он замечен не был. А тут — когда полковник решил оставить женщину с девчонкой у моста — заспорил в открытую! Вот дела делаются! Даже Мельник немного опешил — а мы-то сразу всё смекнули, в чём дело. Но хороший командир должен чутко понимать, что у бойца на душе, — и принял Катерину в наш экипаж. И уж такой-то экипаж Степан не бросит никогда!
Но и Катерина отплатила Степану спасением за спасение. В Каспийской пустыне тот схватил какую-то жёсткую инфекцию, от которой его всего как тряпку скрутило и отжало. Чуть не помер от обезвоживания мужик... А не будь с нами Кати — точно помер бы. И он знает, кому обязан своим спасением. Как только наш Стёпа сумел подняться на ноги, сразу встал на одно колено и сделал Катерине предложение. Лучшего мужа ей нельзя и пожелать, а Настюхе — лучшего отчима! Он и так вечно возился с девчонкой, игрушки ей мастерил, на все её бесконечные вопросы отвечал, как умел — и Настюшка уже пару раз оговаривалась, называла Стёпу «папой». Теперь, когда Катерина за него вышла, на них глядеть вообще одно удовольствие. Хоть у кого-то из нас будет нормальная семья, какое-то будущее вырисовывается... Только не у нас с Аней.
Тэтэшник, получивший своё прозвище за особую привязанность к пистолету ТТ (а также — за то, что является однофамильцем его создателя) — человек, искренне любящий своё дело. Оружие. Он постоянно занят оружием экипажа «Авроры» — чинит его, перебирает, что-то мастерит... Тэтэшник знает об оружии всё, и даже немного больше, может часами рассказывать о разных его видах, но мало интересуется темами, с ним не связанными.
Тем не менее, помимо, огневой мощи, Тэтэшник занимается и нашим снаряжением, постоянно стараясь что-то улучшить, изобрести что-то новое — вкалывает, не желая сил, чтобы нам всегда всего хватало, чтобы техника не подводила... Не знаю, чтобы мы без него делали...
А ещё, кажется, он потихонечку, безнадёжно и безответно, влюблён в мою Аню — вечно беспокоится за неё, всегда о ней думает — но у меня даже не получается его к ней ревновать.
С трудом представляю, что пришлось пережить Кате с Настей, и как после всего этого им удалось сохранить не то что присутствуе духа, а просто рассудок. Маленькая девочка и хрупкая женщина — и оказались сильнее судьбы, перенесли все её удары — а ведь их было немало...
На Волгу они прибыли с довольно большой группой переселенцев, решивших отправиться на поиски лучшей жизни и вместо неё нашедших новую «веру» — а с ней и смерть. Конечно, Силантий не убивал никого сам, и даже приказывал никого убивать... Но так ли уж отличается его «инициация», в ходе которой испытуемый должен обезвредить шаровую молнию, от убийства?
Неудивительно, что полковник дал Степану с Аней себя уговорить, и взял Катю с Настей на борт «Авроры», несмотря на опасности, которые наверняка ожидают нас в дальнейшем. Впрочем, они явно будут покрепче иных спецназовцев... К тому же, Катя — настоящая медсестра, а медик нам, скорее всего, ох как понадобится...
Какая же Катя умница... Без неё наш экипаж наверняка навсегда остался бы в Каспийских песках! Казалось бы — мы выжили в туннелях метро, мы отбивали атаки на бункер, мы выстояли там, где любой бы погиб... Но обезвреживание и инфекции, которыми кишела грязная вода в пустыне, чуть не сжили нас со свету. Степан, настоящий богатырь, точно бы остался лежать в сухой здешней земле, если бы Катя не выходила его. Кажется, и Катя не простила бы себе никогда, если бы не сумела спасти Стёпу...
Сама Катя, если и страдала от жары, вида не подавала совершенно, а Настя не только не ныла, а изо всех сил помогала матери выхаживать больных. Что бы мы без них делали?
Наконец хоть какое-то радостное событие случилось на борту «Авроры»! Наш дядя Стёпа сделал своей спасительнице предложение, от которого та не смогла отказаться. Да и не собиралась.., С самого начала было ясно, что Степан положил на Катерину глаз, и можно было догадаться, что этот добродушный медведь ей тоже нравится. Мы за их спинами давно перешучивались и шептались — но Степан в амурных делах мастер не большой, так что тянул с предложением руки и сердца до последнего. И вот всё случилось — и товарищ полковник, как капитан нашего сухопутного корабля, их обвенчал...
Но тут стряслась беда с моей Анечкой.
Катя не находит себе места — корит себя за то, что проглядела симптомы Аниного отравления, что не распознала признаки болезни. Ей удалось вытащить Аню с того света на свадьбе и она уверяет нас, что знает, как вылечить, — но видно, что сомневается в себе, постоянно сравнивая себя со своей матерью, которая была настоящим врачом и учёным. Препарат «Ренерган-Ф», о котором говорит Катя, — наша единственная надежда. Больше мне верить не во что, поэтому я верь в него — и в Катю.
Катя обещала, что довезёт больную до Новосибирска во что бы то ни стало. Главное — доехать, а там всё будет зависеть от меня. Пожалуйста, пожалуйста, Катенька, не ошибись!
Балагур и талантливый рассказчик, механик от Бога и прирождённый путешественник, исколесивший и исходивший вдоль и поперёк немыслимые пространства этого нового для нас мира поверхности, побывавший в сотнях переделок и провернувший тысячи сделок (многие из которых были, мягко говоря, сомнительного характера). Не знаю, надолго ли судьба свела нас с Крестом, но в нашу команду он влился легко и непринуждённо.
Тем более, что с самого начала знакомства он выручил нас с ремонтом «Авроры», отдал нам свою дрезину, на которой объехал полстраны, да и ещё наравне со всеми учавствовал в операции по захвату буксира и обеспечил нам с Князем прикрытие при высадке на мост... Неудивительно, что даже у недоверчивого обычно полковника не возникло и тени сомнения в том, что Креста нужно принять в экипаж.
Новый мир
Без государства и его законов, без островков цивилизации, вокруг которых могло бы кристаллизоваться новое общество, без какой-либо надежды на возвращение к нормальной жизни, стоит ли удивляться анархии и её порождениям — бандитам, выстраивающим свои сообщества на основе самых грубых и низменных проявлений человеческой натуры? Даже в Московских туннелях, практически каждый метр которых поделён между «государствами», поддерживающими на своей территории как минимум какое-то подобие порядка, банды процветают, что уж говорить о мире поверхности, где противостоять им некому?
На берегах Волги бандитских группировок, похоже, огромное количество, но они каким-то образом разделили сферы влияния и, похоже, сосуществуют более или менее мирно, сообща грабя немногие сохранившиеся (или построенные выжившими на новых, не подвергшихся радиоактивному заражению, местах) поселения и продавая их жителей в рабство на южных рынках.
Поклонение гигантскому сому-мутанту, ненависть к технике и всем чужакам в сочетании с жесточайшим подавлением индивидуальности и просто мысли среди своих... Чего ещё ожидать от смеси диких суеверий и классической религии, настоянной на старом добром культе личности основателя «истинной веры»?
Впрочем, вынужден отдать сектантам должное: сплотившись, они смогли выжить в этом диком мире, обжив разводной мост и за долгие годы превратив его в настоящую крепость, которую нам пришлось не в шутку штурмовать. Их отборные бойцы — электроборцы — хоть и не отличаются выучкой, но за счёт голого фанатизма способны дать достойный отпор не только электроаномалиям, но и постоянно атакующим «город» на мосту бандитам.
«ВДНХ» — моя родная станция, входящая сейчас в Содружество ВДНХ вместе с «Алексеевской» и «Рижской»... Жилось там по всякому, но сейчас всё равно вспоминается лишь приятное, хотя у Ани, моей жены, хороших воспоминаний наверняка немного. Она возненавидела «ВДНХ» — так как, став моей женой, была вынуждена сменить полную приключения жизнь лучшего в Ордене снайпера на рутину рядовой работницы грибной фермы...
Содружество станций Кольцевой линии, самое мощное «государство» Московского метро. Бойцы Ганзы получают лучшее из доступного в метро оснащение и зарплаты, и высоко мотивированы, восполняя свою относительную малочисленность профессионализмом. Единственная организация, объективно превосходящая вооружённые силы Ганзы профессионализмом и опытом — Орден Спарты, в котором ваш покорный слуга имеет часть состоять.
Как я понял из вымученного признания полковника, Ганза полностью подчиняется Невидимым Наблюдателям, настоящим хозяевам Москвы, кукловодам, дёргающих за ниточки правителей всех «стран» метро. Пользуются своей неограниченной властью эти кукловоды, не связывая себя нормами морали...
Взять, к примеру, их проект «Щит», непроницаемый зонтик радиопомех, призванный скрыть столицу от всего мира, чтобы защитить её от новых ядерных ударов. Звучит, в принципе, неплохо, хотя и вряд ли оправданно: как бы воплощение проекта в жизнь не привело к массовым убийствам всех прибывающих в Москву или пытающихся её покинуть.
Мы с Аней попались ганзейскому патрулю после того, как увидели въезжающую в город «Аврору». Всего через несколько минут после этого, попытавшись предотвратить убийство ни в чём не повинных гражданских, приехавших в Москву в поисках родственников, я сам попал под расстрел...
Мой счёт к Наблюдателям велик, и того, что Ане пришлось пережить в тот момент, я не прощу им никогда!
Каннибалы, занявшие правительственный комплекс Ямантау, похоже, поголовно поражены какой-то нервной болезнью. Вероятно, они заразились ею, пожирая человечину. Так что речь их практически неразборчива — но безумная целеустремлённость, с которой они преследуют свои жертвы, и их полное пренебрежение собственной безопасностью делают их опасными противниками.
Местное население Прикаспийской пустыни, безжалостно покорённое и обращённое в рабов тираническим режимом Барона, в основном состоит из молодёжи, служащей своим хозяевам верой и правдой, несмотря на жестокое и бесчеловечное обращение, которым вознаграждается эта преданность. Во многом это обусловлено созданным Бароном культом священного пламени, беспрекословное подчинение всем заповедям которого насаждается бандитами под страхом смерти.
Бандитская империя, захватившая часть Прикаспийской пустыни, которую нам выпало посетить. Во главе этой организации стоял Барон, правивший своими преданными с самой большой в регионе нефтяной вышки, превращённой им в настоящий замок. Своё восхождение к вершинам власти Барон, похоже, начал в компании «Сварогнефть», на момент начала войны занимавшейся нефтедобычей в этой области.
Эти жители речной долины, где мы надеялись найти новый дом, напоминают детей-переростков, заигравшихся в казаков-разбойников, видимо, они были застигнуты войной в местном детском лагере, но выжили, несмотря на нападения бандитов и мутантов.
Похоже, они разделены на два лагеря. Сами они называт друг друга «Пиратами» и «Пионерами». Оба лагеря одинаково чтят заветы некоего Учителя, но явно расходятся в их трактовке... «Пираты» более агрессивны, «Пионеры» — более скрытны. Именно благодаря расколу среди местных Алёше удалось выбраться из их лагеря.
Животные
Мерзкие твари... Охотятся они стаями, так что увидев хоть одного, стоит немедленно его подстрелить, иначе он своим ревом привлечет остальную стаю — а заревет он обязательно, как только тебя увидит...
Гигантские летающие мутанты, уверенно занимающие верхнюю ступень в пищевой цепочке раскинувшейся над тоннелями Московского метро отравленной пустоши, благодаря своей огромной физической силе, скорости и агрессивности расселились на огромной территории. Впрочем, это и неудивительно: животных, способных противостоять демону, совсем немного, а способных справиться с ним в драке один на один и вовсе ничтожно мало, и от любого из них Демон может преспокойно улететь.
К счастью, именно из-за этого Демоны, как и крупные хищные птицы прошлого, предпочитают жить и охотиться в одиночку или очень малыми группами, так что для осторожного путешественника особой опасности они не представляют.
Как и остальные вызванные к жизни радиоактивными осадками мутанты, эти порождения ночных кошмаров прекрасно чувствуют себя в негостеприимном новом мире. Несмотря на то, что они явно происходят от людей, умом эти мутанты не отличаются, повадками напоминая обезьян — живут стаями, никаких орудий не используют, от врагов обороняются (да и атакуют), в основном, бросая камни издалека. Один такой мутант не опасен, но встречу с их стаей пережить непросто.
Впервые мы столкнулись с этими тварями на берегах Волги. На открытой местности они имели довольно жалкий вид, да и к тому же ещё и двигались как-то заморожено. Но в здании заброшенного терминала они доставили мне немало проблем. Оказалось, что помимо метания камней, эти животные умеют ещё и атаковать из засады, прячась в мелководье.
Наводящий ужас на рыбаков гигантский сом-мутант не кажется особо подходящим объектом для поклонения. Однако, Силантию (надо отдать ему должное) всё же удалось убедить оболваненных им местных в божественном предназначении этой рыбы.
Не известно, из чего эти водные животные мутировали. Эти твари похожи на ракообразных, но что они на самом деле, точно сказать нельзя. Насколько мне известно, никто их исследованием и классификацией по-настоящему не занимался. Что нам известно точно, так это то, что панцири этих агрессивных и поэтому чертовски опасных хищников зверски прочные. Самки держатся стайками и метко плюются с большого расстояния едкой слизью. Обычно они приближаются, чтобы вцепиться в жертву своими омерзительными пастями, только если считают, что добыча особой опасности не представляет.
Не известно, из чего эти водные животные мутировали. Эти твари похожи на ракообразных, но что они на самом деле, точно сказать нельзя. Насколько мне известно, никто их исследованием и классификацией по-настоящему не занимался. Что нам известно точно, так это то, что панцири этих агрессивных и поэтому чертовски опасных хищников зверски прочные. Самцы обычно держатся обособленно и ревниво защищают свою территорию. Завидев потенциального противника, они тут же бросаются в атаку, используя свои покрытые толстенным панцирем передние лапы как палицы и щиты одновременно.
Обычная собака на полной опасностей поверхности кажется несерьёзной угрозой, но каким-то же образом они выжили в окружении мутантов и других врагов? Значит, со счетов их сбрасывать точно нельзя. Особенно если не забывать об их остром нюхе и способности предупредить о твоём присутствии хозяев.
Эти жители заброшенных туннелей и других укромных уголков, которых сейчас в нашем мире хоть отбавляй, очень злобные, быстрые, сильные и хорошо бронированные твари — в общем, серьёзные противники, даже если не учитывать, что нападают эти порождения ночных кошмаров стаями. Их единственная слабость — свет. Даже фонарика хватает, чтобы заставить их биться в панических судоргах и затем убить их в считанные секунды.
- Жукопаук (самка)
Эти жители заброшенных туннелей и других укромных уголков, которых сейчас в нашем мире хоть отбавляй, очень злобные, быстрые, сильные и хорошо бронированные твари — в общем, серьёзные противники, даже если не учитывать, что нападают эти порождения ночных кошмаров стаями. Самки жукопауков обычно бронированы ещё лучше самцов, но предпочитают оставаться от своей жертвы на расстоянии, по крайней мере до тех пор, пока полностью не обездвижат её комками паутины, которые они выстреливают с поразительной точностью и силой.
Их единственная слабость — свет. Даже фонарика хватает, чтобы заставить их биться в панических судоргах и затем убить их в считанные секунды.
Полновластный правитель лесов речной долины, где мы надеялись поселиться, этот мутировавший медведь представляет собой смертельную угрозу любому, кто попадётся ему на пути, будь то человек или зверь. Толстые кости и стальные мускулы этого зверя малоуязвимы для огнестрельного оружия, кроме самых тяжёлых его образцов, однако густой мех медведя неплохо горит.
После орд кошмарных мутантов, к которым я привык в Москве и по дороге в долину, эти звери показались мне прекрасными — пока не попытались меня загрызть. Хотя максимальную опасность волки представляют в стаях, одинокого волка тоже ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов как угрозу.
Хотя кикиморы — далеко не самые сильные и злобные из встречающихся в метро и на поверхности мутантов, они всё равно представляют опасность, особенно для одиноких путников. Эти норные животные живут колониями, и защищаются от более грозных хищников строя на небольшой площади огромное количество связанных между собой нор, в которых они и прячутся при угрозе, не прекращая зорко наблюдать за окрестностями в поисках опасности или добычи.
Попав на заселённый Кикиморами участок, нечего и надеяться угадать из какой норы выскочит зверь, хотя можно быть практически уверенным, что выберет он отнюдь не ту, на которую вы в данный момент смотрите...
Снаряжение
В Москве противогаз был жизненной необходимостью — без него на поверхность было и носа не показать, да и в метро он частельно выручал (чего стоили одни грибные плантации, особенно во время внесения «удобрений»!). На поверхности я было надеялся от него избавиться — но, похоже, не судьба... Здесь тоже встречаются места, где без этой душной штуки не обойтись.
Старая добрая ручная динамо-машинка, сделанная из скутерного альтернатора, стабилизатора, трансформатора, аккумуляторного блока и ножниц по металлу. Сколько раз я слушал её жужжание, ожидая, пока фонарик наконец оживёт... Честно говоря, я предпочел бы крутить её поменьше, но нормальных аккумуляторов через двадцать лет после конца света достать негде, так что приходится обходиться восстановленным «на коленке», а заряд они держат не лучше, чем решето — воду. К тому же, от этой небольшой динамки можно при необходимости запитать и что-то куда серьёзнее фонарика или ночного прицела, ведь генерирует она переменный ток. Правда, крутить её для этого приходится довольно долго.
Это не просто старый офицерский планшет, в котором удобно держать карты, карандаши и заметки о маршруте и задании. Стараниями Тэтэшника, технического гуру Спарты, он был приведён к орденскому стандарту и превратился в настоящее чудо инженерной мысли. Оставаясь достаточно лёгким, он соединил в себе карту с автоматическим курсографом, точно показывает текущее расположение, радио для связи с базой, компас. И блокнот, куда я планирую и дальше записывать свои невероятно глубокие мысли, интересные наблюдения и так далее. Может, когда-нибудь превращу это всё в мемуары...
Тэтэшник поручил мне испытания своего новейшего изделия — рюкзака-походной мастерской, позволяющего не только с удобством нести значительный груз, но и чистить и обслуживать оружие, а также собирать из подручных материалов фильтры, аптечки и другие необходимые в поле вещи.
Такое доверие, конечно, мне льстит, но отчего-то кажется, что Тэтэшник просто хочет, не выходя из мастерской, пополнить свои запасы материалов — иначе он не прочитал бы мне перед выходом целую лекцию о том, где искать годные в дело металлические детали и химию, даже в логова мутантов предлагает заглядывать! Хотя, чёрт его знает... Может, идея и неплохая...
Бинокль, подаренный мне Крестом, оказался как нельзя более кстати — в Москве, даже на поверхности, особой нужды в нём не было, но теперь он меня очень выручает.
Конечно, рассмотреть что-то с приличного расстояния можно и в снайперский прицел, но широкое поле зрения, отличное увеличение и, самое главное, объёмность «картинки» в бинокле позволяет нормально оценить взаимное расположение объектов и расстояния между ними, что незаменимо при нанесении ориентиров на карту.
Наручи спартанцев, хоть и не могут считаться бронёй, регулярно спасают наши жизни, так как именно на них устанавливается мелкое, но необходимое оборудование — счётчики Гейгера, предупреждающие об опасных уровнях радиации и часы, позволяющие следить за расходом противогазных фильтров. В часы вмонтирован датчик освещения — ещё один жизненно важный несмотря на свои крошечные размеры прибор. Сколько раз голубой свет его лампочки вовремя предупреждал меня о необходимости найти более удачное укрытие...
Эта самоделка, подаренная когда-то отчимом, прошла со мной через огонь и воду, но дорога она мне не только как память. Зажигалка незаменима, когда нужно разжечь костёр. Следуя за неощутимым сквозняком, выбраться из полузаваленного туннеля, пройти через логово жукопауков, где приходится жечь паутину, или просто нужен запасной источник света, и она ни разу меня не подводила.
Костюм спартанца — не просто форма, которую носят все члены нашего Ордена. Костюм обеспечивает неплохую степень химической и биологической защиты, в сочетании с противогазом, позволяет спартанцам безопасно проводить на поверхности достаточно длительное время.
Кроме того, костюм в некоторой степени бронирован и оснащён амортизирующими накладками, что, вместе с бронежилетом, позволяет получить гибкую и надёжную защиту, легко адаптируемую как к условиям открытого боя, так и к требования разведки, когда скорость и бесшумность движения выходят на первый план.
Ещё в довоенные времена приборы ночного видения высоко ценились во всех военизированных формированиях, хоть в малейшей степени связанных со специальными операциями или заинтересованных в подготовке к отражению таковых. Неудивительно, что после войны относительная хрупкость этих устройств и вечная тьма туннелей метро сделали их ещё более ценными. Заполучить работающий образец — редкая удача, и даже Ордену не удаётся обзавестись достаточным количеством ПНВ, чтобы снабжать ими всех бойцов, и «ночники» выдаются только для выполнения заданий. Тем не менее, все орденские шлемы снабжены необходимыми креплениями, а наши стандартные аккумуляторы, обычно питающие только фонарики, — необходимыми разьёмами, так что каждый спартанец всегда готов к использованию ПНВ.
Оружие
Несмотря на почтённый возраст этого оружия, успевшого до судного дня поучавствовать в сотнях конфликтов по всему миру, из-за несравненной надёжности и отличной огневой мощи оно по-прежнему высоко ценится в туннелях метро — и, конечно, на поверхности...
Стандартная модель «Калаша» — просто хороший автомат, со всеми присущими ему ограничениями. Однако благодаря таланту оружейников Спарты (и Тэтэшника лично) на стоящую на вооружении Ордена модель можно установить кучу самого разного обвеса, от увеличенного магазина до оптических прицелов.
Мало того, путём несложных манипуляций можно вообще превратить его в оружие совсем другого класса — от укороченного пистолета-пулемёта для ближнего боя до лёгкого ручного пулемёта. При этом простота и надёжность конструкции остались прежними: мой «Калаш», хоть появился на свет задолго до меня, спас мне жизнь в куче переделок, стрелял даже после купания в болоте...
Уж в чём-чём, а в оружии мы, люди, явно знаем толк. Оно, пожалуй, будет готово убивать и когда на нашей планете не останется никого способного нажать на спусковой крючок...
В чём главный недостаток дробовика? Пожалуй, долгая перезарядка, и похоже, по мнению конструктора этого чудовища, ради устранения этого недостатка можно пожертвовать всем — надёжностью, простотой... Здравым смыслом, наконец.
Однако, по огневой мощи этому гибриду мясорубки и газонокосилки среди дробовиков равных нет, а Тэтэшник заверил меня, что несмотря на жуткий вид, эта конструкция в руках в ближайшее время не развалится, если, конечно, ей пользоваться аккуратно и своевременно чистить. Пожалуй, сделаю вид, что ему поверил...
Честно говоря, впервые увидев «Тихарь», я не сразу понял, что это — оружие, и долго не верил в его работоспособность. Однако, это довольно корявое внешне произведение мастеров Кузни, созданное ими прежде всего из-за патронного голода, оказалось для бойцов Ордена просто незаменимо. Мало того, что «Тихарь» стреляет вездесущими шариками от подшипников, он ещё практически бесшумен, чрезвычайно убоен и точен (понятно, на небольших дистанциях). В общем, идеальное оружие для специальных операций в условиях метро.
Конечно, необходимость не только помнить о количестве зарядов в магазине, но и держать давление в резервуаре никуда не делась, но благодаря доработкам Тэтэшника воздух теперь хотя бы не высвистывает из клапана сам по себе.
Помимо пневмосистемы, Тэтэшник приложил руку и к боеприпасам «Тихаря», придумав очень удачную зажигательную пулю, которую можно сделать буквально на коленке из пары шариков, пустой ампулы или куска стеклянной трубки, любого горючего и химического инициатора. Конечно, таких пуль в магазин входит немного — но работают они так, что часто достатоно всего одной.
В Метро, где патроны ценятся на вес золота, скорость перезарядки отходит на второй или даже третий план, а вот его надежность и простота — совсем наоборот. Сырость, пыль, самодельные патроны... Нажать на спусковой крючок револьвера лишний раз гораздо проще и быстрее, чем устранить осечку в автоматическом пистолете, а в тесном подземелье враг просто не даст на это времени.
Вот и начали было на Кузне клепать «наганы» по старым образцам. Правда, довольно скоро выяснилось, что даже семи пуль не всегда хватает, чтобы остановить бегущего на стрелка носача, так что пришлось умельцам переходить на экзотичный для наших широт патрон «Магнум» калибра .44. Его мощи вполне достаточно, чтобы уложить мутанта с одного попадания.
Именно поэтому такие револьверы прижились и в арсенале Спарты. К тому же, благодаря использованию схемы «нагана», на них можно устанавливать глушители, а благодаря доработкам наших оружейников — и любой другой обвес, от карабинного приклада до ночного прицела.
Какой «огнестрел» может быть проще дробовика? Разве что совсем уж примитивные «поджиги», но от них и толку немного. А вот залп картечи из двух стволов даже самого свирепого мутанта заставит как минимум задуматься...
Да и картечные патроны снарядить значительно проще, чем пулевые. Так что в популярности этого оружия нет ничего удивительно. А вот его разнообразие удивлять меня не перестанет, хотя делают его, как многие варианты «Ашота», чуть ли не буквально из обрезков водопроводных труб...
Но всё равно, от одного из четырех стволов и это не учитывая всяких ствольных насадок, прикладов, компенсаторов отдачи, и прицелов? Даже в Ордене единственный параметр стандартизации дробовиков — калибр. Не представляю, как Тэтэшник разбирается в этом «зоопарке», на мой взгляд, там чёрт ногу сломит, а он — как рыба в воде...
Что делать, если скорострельности револьвера не хватает, а автомат кажется «перебором»? Очевидно, автоматический пистолет или пистолет-пулемёт. Ну, это если у тебя, помимо богатой фантазии, есть нормальные станки и материалы. Если же в наличии только фантазия и умелые руки, получится вот это наглядное воплощение принципа «голь на выдумку хитра».
Под рукой оказались только обрезки водопроводных труб, мятое оцинкованное ведро, ржавая наковальня и пассатижи? Ну и отлично, через пару дней уже можно поливать мутантов свинцом. Как водой из шланга. Примерно с той же точностью, и совсем недолго, ведь плюющийся во все стороны открутившимися гайками агрегат от дикого темпа стрельбы мигом перегревается и заклинивает, как и знакомый всем жителям Московского метро «Ублюдок».
Несмотря на все недостатки этого кошмара оружейника, стараниями Тэтэшника его удалось превратить в пристойное оружие, достаточно точное и мощное, чтобы занять место в нашем небогатом арсенале. Единственный его недостаток, от которого не удаётся избавиться даже Тэтэшнику — склонность к задержкам при перегреве. Впрочем, количества пуль, которые «Ублюдок» (как мы его ожидаемо окрестили) успевает выплюнуть перед тем как перегреться, обычно достаточно для любого противника.
«Приманка», собранная из подручных материалов, своим грохотом может легко привлечь внимание человека или животного.
Идеальное оружие для скрытного применения в ближнем бою, метательные ножи из рессорной стали производятся в Метро многими кузнецами.
Кустарная ручная граната, в сущности — просто отрезок стальной трубы, начинённый взрывчаткой. Тем не менее, смертельно опасна на небольшом расстоянии.
Примитивная зажигательная граната, недалеко ушедшая от простой бутылки с бензином, но очень опасная в умелых руках.
Несмотря на большой вес и большее количество деталей многоствольные пулемёты, такие, как это детище чьего-то сумрачного гения, выгодно отличаются от обычных пулемётов: их, при известном таланте и упорстве, можно выпилить надфилем из пары велосипедных рам и движка от мопеда. А вот рабочий пулемёт более привычной схемы без настоящих станков и из какой попало стали не сделаешь...
К тому же, «сжечь» ствол обычного пулемёта проще простого — несколько длинных очередей подряд, и пули начинают ложиться куда попало, только не в цель. А вот многоствольной «перечнице» это не грозит — никаких патронов не хватит.
Так что неудивительно, что в новом мире мастера оружейного дела дружно принялись клепать эти страшилища — для борьбы с ордами мутантов лучшего агрегата, пожалуй, и не придумаешь.
«Бульдог» не успел отличиться в войнах, которым человечество с такой самоотдачей предавалось до конца света. По замыслу конструкторов, он должен был сменить своего прародителя, «Калаш». Но мы смогли расправиться с собой и без его участия, так что сибирать кровавую жатву «Бульдог» начал уже после апокалипсиса.
Не могу не отдать создателям «Бульдога» должное: он заметно превосходит «Калаш» по огневой мощи, удобству, точности, за счёт меньшего темпа стрельбы обеспечивает возможность точного поражения целей очередями и значительно меньше весит.
При всём этом встречается «Бульдог» нечасто. Устроен он гораздо сложнее «Калаша» и требует качественного обслуживания. Неудивительно, что большая часть выживающих в новом мире предпочитают пользоваться его «старшим братом», неубиваемым «Калашом».
Какое оружие могли сделать дети, выросшие в лесу практически без присмотра? Лично я не ожидал бы ничего сложнее копий и луков... Ну или рогаток. Но скорострельные арбалеты множества модификаций, с возможностью быстрой замены целых узлов?
Тэтэшник долго восторгался мощностью и продуманностью механизма, а ведь его не так-то просто удивить! Такой арбалет, по его словам, сделать посложнее, чем «Ублюдка»... Значит, и мастерская, и неплохие навыки у «Пионеров» есть. Отчего же они не занялись производством чего-нибудь огнестрельного?
А зачем? В лесу дальнобойности арбалета более чем достаточно, он бесшумен, не требует для производства боеприпасов никакой химии, да и болты можно использовать многократно... Ну а для «шумной» работы лесные жители наладили массовый выпуск разрывных болтов, так что и по убойной силе этот арбалет мало чем уступает огнестрельному оружию, а значит, и в нашем арсенале будет совсем не лишним, особенно когда Тэтэшник немного над ним поколдует.
Верная «Рельса» нашего полковника прошла с ним через огонь и воду и, благодаря постоянным усилиям и изобретениям Тэтэшника, превратилась в исключительно точное, мощное и надёжное оружие — в отличие от некоторых других представителей этой конструкции.
Появление
Дневник Артёма появляется только в игре Metro Exodus.